Divide et impera

По поводу

  Слабый после перенесенного тифа, израненный шрапнелью, красноармеец Ботников свернулся на дне окопа, медленно, но непрестанно теряя кровь, сочащуюся из неумело перевязанных обрывками портянки ран. С доминирующей над местностью горушки раздалась очередная пулеметная очередь - беляки боеприпасов не жалели. Ботников перекатил в ладони последний оставшийся у него патрон и медленно, сосредоточенно зарядил им мосинскую трехлинейку.
  - Товарищ! - донеслось вдруг с тыла. - Товарищ, прикрой огнем! У меня здесь бинты и карболка, мне осталось всего-то ничего до твоего окопа. Да вот прижали пулеметом...
  Ботников собрался, обернулся и, распрямившись пружиной, бросил быстрый взгляд в ту сторону; немедленно просвистевшие пули не обнаружили цели, снова уже надежно укрывшейся в окопе.
  - Ты кто? - хриплым голосом поинтересовался Ботников у метрах в тридцати позади вжавшейся в землю фигуры.
  - Я аптекарь. Аптекарь Канцельсон, меня весь город знает. Я не сочувствую вашим идеям, но медицинский долг требует от меня оказать вам помощь.
  Нехорошая, злая улыбка искривила лицо Ботникова: - Аптекарь, говоришь? Не сочувствуешь, говоришь? Понимаю, почему не сочувствуешь. Тебе от таких, как мы, никакого навару нет. Привык ты, Канцельсон, прислуживать господам, торгуя им снадобья от срамных болезней. Скажи, по какой нужде подкрадываешься ты к моему окопу?
  - Медицинский долг...
  - Молчи, Канцельсон! Ты, гнида, мародерствовать сюда ползешь!
  - Поверьте, единственно влекомый долгом ...
  - Нет у тебя передо мной долга, ничего я тебе не одалживал. Ты мародер и хочешь отнять у меня винтовку, забрать себе документы, раздеть и разуть, продать буденновку, ремень со звездой на рынке, а вырученное пропить-прогулять.
  - Да как вы смеете?!
  - Я смею! Все смею теперь, однова помирать. И эту пулю, которую берег я для какого-нибудь золотопогонника, теперь получишь ты!
  - Товарищ, ты ошибаешься...
  - Не товарищ ты мне, крыса аптечная!
  Ботников распрямился, возвысившись над бруствером, выцелил поганого аптекаришку и плавно потянул спусковой крючок. Через мгновенье в воздух взмыли осколки черепа и брызги бывшего головного мозга бывшего Канцельсона - выстрел получился удачным. А еще через миг дюжина злых свинцовых пчел ужалила и самого стрелка. Беляцкий пулеметчик реабилитировался наконец за пол дня неудач.
  Еще через 10 минут на горушку в полный рост, похлопывая стеком по сапогу, с ехидной ухмылкой поднимался какой-то штабс-капитан.